Эмилия Мезина – невролог. В Беларуси диагноз расстройство аутистического спектра разрешено выставлять только психиатру, но неврологи, как и многие другие специалисты, выявляют «симптом».
– Может, я и не могу поставить этот диагноз за 20 минут, – говорит невролог Эмилия Мезина, – но заподозрить обязана. То же самое должен сделать любой другой специалист, кому впервые попадает ребенок: логопед, психолог, невролог, нейропсихолог, даже педиатр.
Первыми, конечно, бить тревогу начинают родители: они замечают, что с ребенком что-то не так, и бегут к врачам. Но, как показывает практика, не у всех специалистов хватает знаний.
Поэтому должна быть высокая осведомленность, чтобы мы, как все цивилизованное общество, проводили скрининг. То есть такое большое «сито», в которое сыплешь-сыплешь, и остаются комочки – такие, как от просеянной муки.
Что это за комочки, может сказать только глубоко подготовленный специалист. А вот симптомы найдут другие специалисты, которых должно быть много.
Эмилия Мезина – невролог, она не может ставить диагноз расстройство аутистического спектра (РАС – сокращенное название). Но если Эмилия что-то заподозрила, в ее заключении появляется РАС под вопросом.
– Для чего эта приписка в диагнозе «под вопросом»? По сути она адресуется следующему специалисту из команды, который продолжает скрининг ребенка – логопеду, нейропсихологу и психиатру.
– Может, я и не могу поставить этот диагноз за 20 минут, – говорит невролог Эмилия Мезина, – но заподозрить обязана. То же самое должен сделать любой другой специалист, кому впервые попадает ребенок: логопед, психолог, невролог, нейропсихолог, даже педиатр.
Первыми, конечно, бить тревогу начинают родители: они замечают, что с ребенком что-то не так, и бегут к врачам. Но, как показывает практика, не у всех специалистов хватает знаний.
Поэтому должна быть высокая осведомленность, чтобы мы, как все цивилизованное общество, проводили скрининг. То есть такое большое «сито», в которое сыплешь-сыплешь, и остаются комочки – такие, как от просеянной муки.
Что это за комочки, может сказать только глубоко подготовленный специалист. А вот симптомы найдут другие специалисты, которых должно быть много.
Эмилия Мезина – невролог, она не может ставить диагноз расстройство аутистического спектра (РАС – сокращенное название). Но если Эмилия что-то заподозрила, в ее заключении появляется РАС под вопросом.
– Для чего эта приписка в диагнозе «под вопросом»? По сути она адресуется следующему специалисту из команды, который продолжает скрининг ребенка – логопеду, нейропсихологу и психиатру.
Эмилия Мезина – невролог. В Беларуси диагноз расстройство аутистического спектра разрешено выставлять только психиатру, но неврологи, как и многие другие специалисты, выявляют «симптом».
– Может, я и не могу поставить этот диагноз за 20 минут, – говорит невролог Эмилия Мезина, – но заподозрить обязана. То же самое должен сделать любой другой специалист, кому впервые попадает ребенок: логопед, психолог, невролог, нейропсихолог, даже педиатр.
Первыми, конечно, бить тревогу начинают родители: они замечают, что с ребенком что-то не так, и бегут к врачам. Но, как показывает практика, не у всех специалистов хватает знаний.
Поэтому должна быть высокая осведомленность, чтобы мы, как все цивилизованное общество, проводили скрининг. То есть такое большое «сито», в которое сыплешь-сыплешь, и остаются комочки – такие, как от просеянной муки.
Что это за комочки, может сказать только глубоко подготовленный специалист. А вот симптомы найдут другие специалисты, которых должно быть много.
Эмилия Мезина – невролог, она не может ставить диагноз расстройство аутистического спектра (РАС – сокращенное название). Но если она что-то заподозрила, в ее заключении появляется РАС под вопросом.
– Для чего эта приписка в диагнозе «под вопросом»? По сути она адресуется следующему специалисту из команды, который продолжает скрининг ребенка – логопеду, нейропсихологу и психиатру.
– Может, я и не могу поставить этот диагноз за 20 минут, – говорит невролог Эмилия Мезина, – но заподозрить обязана. То же самое должен сделать любой другой специалист, кому впервые попадает ребенок: логопед, психолог, невролог, нейропсихолог, даже педиатр.
Первыми, конечно, бить тревогу начинают родители: они замечают, что с ребенком что-то не так, и бегут к врачам. Но, как показывает практика, не у всех специалистов хватает знаний.
Поэтому должна быть высокая осведомленность, чтобы мы, как все цивилизованное общество, проводили скрининг. То есть такое большое «сито», в которое сыплешь-сыплешь, и остаются комочки – такие, как от просеянной муки.
Что это за комочки, может сказать только глубоко подготовленный специалист. А вот симптомы найдут другие специалисты, которых должно быть много.
Эмилия Мезина – невролог, она не может ставить диагноз расстройство аутистического спектра (РАС – сокращенное название). Но если она что-то заподозрила, в ее заключении появляется РАС под вопросом.
– Для чего эта приписка в диагнозе «под вопросом»? По сути она адресуется следующему специалисту из команды, который продолжает скрининг ребенка – логопеду, нейропсихологу и психиатру.
Что еще делает невролог
Что еще делает невролог
– Невролог обязан отделить одно от другого: раньше считали, что аутистический спектр – это отдельная нозология, и к ней больше ничего не относится. Теперь мнение изменилось.
И название говорит само за себя: «расстройство аутистического спектра» – значит, что такого рода расстройства могут присутствовать у людей с другими заболеваниями.
Например, детский церебральный паралич может сопровождаться РАС. И я, как невролог, должна найти в таком случае свою патологию. А мой коллега – логопед, нейропсихологи, психиатры – найти свое.
А затем мы должны создать команду и работать над этим пациентом вместе (системно).
И название говорит само за себя: «расстройство аутистического спектра» – значит, что такого рода расстройства могут присутствовать у людей с другими заболеваниями.
Например, детский церебральный паралич может сопровождаться РАС. И я, как невролог, должна найти в таком случае свою патологию. А мой коллега – логопед, нейропсихологи, психиатры – найти свое.
А затем мы должны создать команду и работать над этим пациентом вместе (системно).
– Невролог обязан отделить одно от другого: раньше считали, что аутистический спектр – это отдельная нозология, и к ней больше ничего не относится. Теперь мнение изменилось. И название говорит само за себя: «расстройство аутистического спектра» – значит, что такого рода расстройства могут присутствовать у людей с другими заболеваниями.
Например, детский церебральный паралич может сопровождаться РАС. И я, как невролог, должна найти в таком случае свою патологию. А мой коллега – логопед, нейропсихологи, психиатры – найти свое.
А затем мы должны создать команду и работать над этим пациентом вместе (системно).
Например, детский церебральный паралич может сопровождаться РАС. И я, как невролог, должна найти в таком случае свою патологию. А мой коллега – логопед, нейропсихологи, психиатры – найти свое.
А затем мы должны создать команду и работать над этим пациентом вместе (системно).
Как это происходит
Как это происходит
– Ко мне приводят пациента и, если я что-то замечаю – зачастую видно по речи – то сразу отправляю
к логопеду-дефектологу Марине Данииловне Гарбузовой. После она дает мне обратную связь
о пациенте. И если мы приходим к одному мнению, что это РАС под вопросом, дальше следует психологическая и психиатрическая экспертиза. То есть мы передаем пациента другим коллегам (нейропсихологу и психиатру), где уже они в тандеме проводят диагностику.
к логопеду-дефектологу Марине Данииловне Гарбузовой. После она дает мне обратную связь
о пациенте. И если мы приходим к одному мнению, что это РАС под вопросом, дальше следует психологическая и психиатрическая экспертиза. То есть мы передаем пациента другим коллегам (нейропсихологу и психиатру), где уже они в тандеме проводят диагностику.
– Ко мне приводят пациента и, если я что-то замечаю – зачастую видно по речи – то сразу отправляю
к логопеду-дефектологу Марине Данииловне Гарбузовой. После она дает мне обратную связь о пациенте. И если мы приходим к одному мнению, что это РАС под вопросом, дальше следует психологическая и психиатрическая экспертиза. То есть мы передаем пациента другим коллегам (нейропсихологу и психиатру), где уже они в тандеме проводят диагностику.
к логопеду-дефектологу Марине Данииловне Гарбузовой. После она дает мне обратную связь о пациенте. И если мы приходим к одному мнению, что это РАС под вопросом, дальше следует психологическая и психиатрическая экспертиза. То есть мы передаем пациента другим коллегам (нейропсихологу и психиатру), где уже они в тандеме проводят диагностику.
Вопрос платности и бесплатности
Вопрос платности и бесплатности
– Попасть бесплатно сложно – маленький порог входа, к сожалению. Здесь даже вопрос не
в деньгах, скорее в обратной связи и команде. Мы уже давно работаем с нейропсихологом Анной Давидович и знаем, что связь будет налажена.
Зачастую родители сталкиваются с обратным: разные врачи ставят разные диагноза под вопросом, не советуясь друг с другом. А это очень важно для скрининга.
Но и наши возможности не безграничны, поэтому я считаю, что, чем больше будет частных медицинских центров, тем больше будет специалистов, готовых работать командой. От количества будет зависеть и стоимость услуг – она сможет стать доступной для родителей.
И здесь вступает роль государства – координирующая. То есть на высоком уровне должны быть решены глобальные и стратегические вопросы. Чего сейчас не достает, так это национальной программы помощи таким детям и подросткам. Подобная глобальная программа не предусматривает работу врача за две копейки. Она должна быть нацелена на распространение знаний среди врачей, родителей.
Например, родители могут пройти онлайн-тест, чтобы понять на самых ранних этапах, что с ребенком не так. Тогда они смогут сразу обратиться за консультацией и помощью.
в деньгах, скорее в обратной связи и команде. Мы уже давно работаем с нейропсихологом Анной Давидович и знаем, что связь будет налажена.
Зачастую родители сталкиваются с обратным: разные врачи ставят разные диагноза под вопросом, не советуясь друг с другом. А это очень важно для скрининга.
Но и наши возможности не безграничны, поэтому я считаю, что, чем больше будет частных медицинских центров, тем больше будет специалистов, готовых работать командой. От количества будет зависеть и стоимость услуг – она сможет стать доступной для родителей.
И здесь вступает роль государства – координирующая. То есть на высоком уровне должны быть решены глобальные и стратегические вопросы. Чего сейчас не достает, так это национальной программы помощи таким детям и подросткам. Подобная глобальная программа не предусматривает работу врача за две копейки. Она должна быть нацелена на распространение знаний среди врачей, родителей.
Например, родители могут пройти онлайн-тест, чтобы понять на самых ранних этапах, что с ребенком не так. Тогда они смогут сразу обратиться за консультацией и помощью.
– Попасть бесплатно сложно – маленький порог входа, к сожалению. Здесь даже вопрос не в деньгах, скорее в обратной связи и команде. Мы уже давно работаем с нейропсихологом Анной Давидович и знаем, что связь будет налажена.
Зачастую родители сталкиваются с обратным: разные врачи ставят разные диагноза под вопросом, не советуясь друг с другом. А это очень важно для скрининга.
Но и наши возможности не безграничны, поэтому я считаю, что, чем больше будет частных медицинских центров, тем больше будет специалистов, готовых работать командой. От количества будет зависеть и стоимость услуг – она сможет стать доступной для родителей.
И здесь вступает роль государства – координирующая. То есть на высоком уровне должны быть решены глобальные и стратегические вопросы. Чего сейчас не достает, так это национальной программы помощи таким детям и подросткам. Подобная глобальная программа не предусматривает работу врача за две копейки. Она должна быть нацелена на распространение знаний среди врачей, родителей.
Например, родители могут пройти онлайн-тест, чтобы понять на самых ранних этапах, что с ребенком не так. Тогда они смогут сразу обратиться за консультацией и помощью.
Зачастую родители сталкиваются с обратным: разные врачи ставят разные диагноза под вопросом, не советуясь друг с другом. А это очень важно для скрининга.
Но и наши возможности не безграничны, поэтому я считаю, что, чем больше будет частных медицинских центров, тем больше будет специалистов, готовых работать командой. От количества будет зависеть и стоимость услуг – она сможет стать доступной для родителей.
И здесь вступает роль государства – координирующая. То есть на высоком уровне должны быть решены глобальные и стратегические вопросы. Чего сейчас не достает, так это национальной программы помощи таким детям и подросткам. Подобная глобальная программа не предусматривает работу врача за две копейки. Она должна быть нацелена на распространение знаний среди врачей, родителей.
Например, родители могут пройти онлайн-тест, чтобы понять на самых ранних этапах, что с ребенком не так. Тогда они смогут сразу обратиться за консультацией и помощью.
Определение аутизма
Определение аутизма
– Часто специалисты говорят «надо подождать». Но самый ранний ребенок, у которого были видны черты РАС, был десятимесячный малыш, которого мама привезла к нам из небольшого городка.
Мама пыталась обратиться к неврологу в своем городе, но врач сказал, что очень рано судить о чем-то. Так как мама сама была дефектологом и ее старший ребенок тоже имел расстройство аутистического спектра, она забила тревогу.
Я посмотрела малыша, и меня насторожили некоторые моменты. Тогда я передала его логопеду Марине Данииловне – она меня поддержала. В конечном счете все специалисты, включая нейропсихолога, сошлись во мнении – «что-то есть».
Да, мы не выставили диагноз до конца, но это было и не нужно. Важное в таких ситуациях – начинать работу. Самое страшное – ждать. И мы стали работать с этим малышом, причем без таблеток.
Мама пыталась обратиться к неврологу в своем городе, но врач сказал, что очень рано судить о чем-то. Так как мама сама была дефектологом и ее старший ребенок тоже имел расстройство аутистического спектра, она забила тревогу.
Я посмотрела малыша, и меня насторожили некоторые моменты. Тогда я передала его логопеду Марине Данииловне – она меня поддержала. В конечном счете все специалисты, включая нейропсихолога, сошлись во мнении – «что-то есть».
Да, мы не выставили диагноз до конца, но это было и не нужно. Важное в таких ситуациях – начинать работу. Самое страшное – ждать. И мы стали работать с этим малышом, причем без таблеток.
– Часто специалисты говорят «надо подождать». Но самый ранний ребенок, у которого были видны черты РАС, был десятимесячный малыш, которого мама привезла к нам из небольшого городка.
Мама пыталась обратиться к неврологу в своем городе, но врач сказал, что очень рано судить о чем-то. Так как мама сама была дефектологом и ее старший ребенок тоже имел расстройство аутистического спектра, она забила тревогу.
Я посмотрела малыша, и меня насторожили некоторые моменты. Тогда я передала его логопеду Марине Данииловне – она меня поддержала. В конечном счете все специалисты, включая нейропсихолога, сошлись во мнении – «что-то есть».
Да, мы не выставили диагноз до конца, но это было и не нужно. Важное в таких ситуациях – начинать работу. Самое страшное – ждать. И мы стали работать с этим малышом, причем без таблеток.
Мама пыталась обратиться к неврологу в своем городе, но врач сказал, что очень рано судить о чем-то. Так как мама сама была дефектологом и ее старший ребенок тоже имел расстройство аутистического спектра, она забила тревогу.
Я посмотрела малыша, и меня насторожили некоторые моменты. Тогда я передала его логопеду Марине Данииловне – она меня поддержала. В конечном счете все специалисты, включая нейропсихолога, сошлись во мнении – «что-то есть».
Да, мы не выставили диагноз до конца, но это было и не нужно. Важное в таких ситуациях – начинать работу. Самое страшное – ждать. И мы стали работать с этим малышом, причем без таблеток.
Денверская модель для родителей
Денверская модель для родителей
– Родителям должна быть доступна книга «Денверская модель развития». Это сборник методик для родителей. Их может освоить любой, чтобы потом самостоятельно заниматься с детьми: учить ребенка смотерть, брать предметы, слушать. Эта методика подходит для детей с любыми расстройствами.
Если упрощать – это такая понятная инструкция по эксплуатации, которую можно применять уже здесь и сейчас, не дожидаясь ответа врача. Потому что время работает против нас.
Книгу эту купить нельзя, но мы часто даем на нее ссылки. Если родитель мотивирован – все может сложиться удачно. И с мамой десятимесячного малыша так и получилось: мама была настроена работать с ребенком здесь и сейчас.
Уже к 1,5 годам мы видели совершенно другого ребенка. Причем, я подчеркиваю, в этой ситуации было неважно, правильный диагноз мы предположили или нет. Важно было начать работу
с ребенком – и чем раньше, тем лучше.
Если упрощать – это такая понятная инструкция по эксплуатации, которую можно применять уже здесь и сейчас, не дожидаясь ответа врача. Потому что время работает против нас.
Книгу эту купить нельзя, но мы часто даем на нее ссылки. Если родитель мотивирован – все может сложиться удачно. И с мамой десятимесячного малыша так и получилось: мама была настроена работать с ребенком здесь и сейчас.
Уже к 1,5 годам мы видели совершенно другого ребенка. Причем, я подчеркиваю, в этой ситуации было неважно, правильный диагноз мы предположили или нет. Важно было начать работу
с ребенком – и чем раньше, тем лучше.
– Родителям должна быть доступна книга «Денверская модель развития». Это сборник методик для родителей. Их может освоить любой, чтобы потом самостоятельно заниматься с детьми: учить ребенка смотерть, брать предметы, слушать. Эта методика подходит для детей с любыми расстройствами.
Если упрощать – это такая понятная инструкция по эксплуатации, которую можно применять уже здесь и сейчас, не дожидаясь ответа врача. Потому что время работает против нас.
Книгу эту купить нельзя, но мы часто даем на нее ссылки. Если родитель мотивирован – все может сложиться удачно. И с мамой десятимесячного малыша так и получилось: мама была настроена работать с ребенком здесь и сейчас.
Уже к 1,5 годам мы видели совершенно другого ребенка. Причем, я подчеркиваю, в этой ситуации было неважно, правильный диагноз мы предположили или нет. Важно было начать работу с ребенком – и чем раньше, тем лучше.
Если упрощать – это такая понятная инструкция по эксплуатации, которую можно применять уже здесь и сейчас, не дожидаясь ответа врача. Потому что время работает против нас.
Книгу эту купить нельзя, но мы часто даем на нее ссылки. Если родитель мотивирован – все может сложиться удачно. И с мамой десятимесячного малыша так и получилось: мама была настроена работать с ребенком здесь и сейчас.
Уже к 1,5 годам мы видели совершенно другого ребенка. Причем, я подчеркиваю, в этой ситуации было неважно, правильный диагноз мы предположили или нет. Важно было начать работу с ребенком – и чем раньше, тем лучше.
«Доктор, у него аутизм»
«Доктор, у него аутизм»
Бывают и обратные истории: ко мне приходят родители уже с четкой позицией «доктор, у моего ребенка аутизм». И тогда приходится успокаивать и объяснять: если ваш ребенок в 1,5 года еще не говорит или не приучен к горшку – это не значит, что у него аутизм.
Поэтому с точностью да наоборот я должна разложить ситуацию и показать: аутизма нет.
Есть еще одна история, когда родителям сложно поверить в диагноз, и они хотят услышать еще и еще, и еще одно мнение. Так мамы могут ходить по врачам по нескольку лет. В этом случае моя задача сконцентрировать маму на действии, ведь еще год – и тогда вообще ничего нельзя будет сделать.
Эмилия Владимировна в таких случаях называет себя «многоликим Буддой», который вынужден от ситуации к ситуации менять облик и договариваться с родителями: кому-то доказывать, кого-то успокаивать, а кого-то концентрировать.
Учебник по Денверской модели раннего вмешательства для детей с аутизмом
Поэтому с точностью да наоборот я должна разложить ситуацию и показать: аутизма нет.
Есть еще одна история, когда родителям сложно поверить в диагноз, и они хотят услышать еще и еще, и еще одно мнение. Так мамы могут ходить по врачам по нескольку лет. В этом случае моя задача сконцентрировать маму на действии, ведь еще год – и тогда вообще ничего нельзя будет сделать.
Эмилия Владимировна в таких случаях называет себя «многоликим Буддой», который вынужден от ситуации к ситуации менять облик и договариваться с родителями: кому-то доказывать, кого-то успокаивать, а кого-то концентрировать.
Учебник по Денверской модели раннего вмешательства для детей с аутизмом
Бывают и обратные истории: ко мне приходят родители уже с четкой позицией «доктор, у моего ребенка аутизм». И тогда приходится успокаивать и объяснять: если ваш ребенок в 1,5 года еще не говорит или не приучен к горшку – это не значит, что у него аутизм.
Поэтому с точностью да наоборот я должна разложить ситуацию и показать: аутизма нет.
Есть еще одна история, когда родителям сложно поверить в диагноз, и они хотят услышать еще и еще, и еще одно мнение. Так мамы могут ходить по врачам по нескольку лет. В этом случае моя задача сконцентрировать маму на действии, ведь еще год – и тогда вообще ничего нельзя будет сделать.
Эмилия Владимировна в таких случаях называет себя «многоликим Буддой», который вынужден от ситуации к ситуации менять облик и договариваться с родителями: кому-то доказывать, кого-то успокаивать, а кого-то концентрировать.
Учебник по Денверской модели раннего вмешательства для детей с аутизмом
Поэтому с точностью да наоборот я должна разложить ситуацию и показать: аутизма нет.
Есть еще одна история, когда родителям сложно поверить в диагноз, и они хотят услышать еще и еще, и еще одно мнение. Так мамы могут ходить по врачам по нескольку лет. В этом случае моя задача сконцентрировать маму на действии, ведь еще год – и тогда вообще ничего нельзя будет сделать.
Эмилия Владимировна в таких случаях называет себя «многоликим Буддой», который вынужден от ситуации к ситуации менять облик и договариваться с родителями: кому-то доказывать, кого-то успокаивать, а кого-то концентрировать.
Учебник по Денверской модели раннего вмешательства для детей с аутизмом
Саша Кабак
Саша плохо слышит, он не может раскодировать речь, а еще он не говорит. Саше сейчас 22, и часто он общается с помощью голосовых вокализаций.
Читать всю историю
Читать всю историю
Диагностика РАС с помощью дефектолога
Диагностика РАС с помощью дефектолога
Комментарий Марины Данииловны, логопеда-дефектолога
Комментарий Марины Данииловны, логопеда-дефектолога
– Как правило, дети с аутистическим спектром слабо идут или не идут на контакт вообще, – объясняет логопед-дефектолог Марина Данииловна. – Стандартные диагностики, которые применимы к другим детям, вообще не применимы к детям с РАС, они не срабатывают.
Помогают наблюдение и анализ тех данных поведения ребенка, которые могут дать родители. Бывает так, что родители не договаривают: иногда стесняются, иногда бояться. Мамы переживают за своих детей, пытаются им помочь. Диагноз аутизм сложно принять. Поэтому есть отдельное тестирование для родителей, которое в том числе помогает понять, есть «что-то у ребенка» или нет.
Но я как специалистка могу сказать уже на первом году жизни, что с ребенком что-то не так. Чаще это заметно по тому, как ребенок идет на контакт. Вопрос не в том, насколько правильно ребенок выполняет задание, а в том, насколько он интересуется предложенной активностью.
Если ребенок нормотипичный, он активно реагирует на поведение взрослых: идет на контакт, реагирует на реакции, пытается повторять и подражать взрослым. У детей с РАС этого не происходит или получается иначе. И это заметно.
Онлайн-версия опросника M-CHAT-R, который позволяет определить риск аутизма у ребенка в возрасте 16-30 месяцев.
Помогают наблюдение и анализ тех данных поведения ребенка, которые могут дать родители. Бывает так, что родители не договаривают: иногда стесняются, иногда бояться. Мамы переживают за своих детей, пытаются им помочь. Диагноз аутизм сложно принять. Поэтому есть отдельное тестирование для родителей, которое в том числе помогает понять, есть «что-то у ребенка» или нет.
Но я как специалистка могу сказать уже на первом году жизни, что с ребенком что-то не так. Чаще это заметно по тому, как ребенок идет на контакт. Вопрос не в том, насколько правильно ребенок выполняет задание, а в том, насколько он интересуется предложенной активностью.
Если ребенок нормотипичный, он активно реагирует на поведение взрослых: идет на контакт, реагирует на реакции, пытается повторять и подражать взрослым. У детей с РАС этого не происходит или получается иначе. И это заметно.
Онлайн-версия опросника M-CHAT-R, который позволяет определить риск аутизма у ребенка в возрасте 16-30 месяцев.
– Как правило, дети с аутистическим спектром слабо идут или не идут на контакт вообще, – объясняет логопед-дефектолог Марина Данииловна. – Стандартные диагностики, которые применимы к другим детям, вообще не применимы к детям с РАС, они не срабатывают.
Помогают наблюдение и анализ тех данных поведения ребенка, которые могут дать родители. Бывает так, что родители не договаривают: иногда стесняются, иногда бояться. Мамы переживают за своих детей, пытаются им помочь. Диагноз аутизм сложно принять. Поэтому есть отдельное тестирование для родителей, которое в том числе помогает понять, есть «что-то у ребенка» или нет.
Но я как специалистка могу сказать уже на первом году жизни, что с ребенком что-то не так. Чаще это заметно по тому, как ребенок идет на контакт. Вопрос не в том, насколько правильно ребенок выполняет задание, а в том, насколько он интересуется предложенной активностью.
Если ребенок нормотипичный, он активно реагирует на поведение взрослых: идет на контакт, реагирует на реакции, пытается повторять и подражать взрослым. У детей с РАС этого не происходит или получается иначе. И это заметно.
Онлайн-версия опросника M-CHAT-R, который позволяет определить риск аутизма у ребенка в возрасте 16-30 месяцев.
Помогают наблюдение и анализ тех данных поведения ребенка, которые могут дать родители. Бывает так, что родители не договаривают: иногда стесняются, иногда бояться. Мамы переживают за своих детей, пытаются им помочь. Диагноз аутизм сложно принять. Поэтому есть отдельное тестирование для родителей, которое в том числе помогает понять, есть «что-то у ребенка» или нет.
Но я как специалистка могу сказать уже на первом году жизни, что с ребенком что-то не так. Чаще это заметно по тому, как ребенок идет на контакт. Вопрос не в том, насколько правильно ребенок выполняет задание, а в том, насколько он интересуется предложенной активностью.
Если ребенок нормотипичный, он активно реагирует на поведение взрослых: идет на контакт, реагирует на реакции, пытается повторять и подражать взрослым. У детей с РАС этого не происходит или получается иначе. И это заметно.
Онлайн-версия опросника M-CHAT-R, который позволяет определить риск аутизма у ребенка в возрасте 16-30 месяцев.
Читать следующее интервью: Юлиана Пьянкова, поведенческий психолог
